Шаг назад и два вперед – темпы очистки культуры, кажется, меняются. Урганта, вот, народу явили, зато отменили\перенесли премьеру киношки с Хаматовой, ну и могучий удар нанесен под самый либеральный дых: безостановочного и отчаянного критикана спецоперации, режиссера Молочникова – вывели, наконец, из работы в Большом театре. Новость, правда, подана двояко – по заголовку выходит, что вроде сами оперы отменили, по тексту же говорится, что конкретно Молочникова отстранили от работ над ними, и теперь «Флорентийская трагедия» с «Франческой да Римини» смогут дойти до зрителя без лишней грязи и ненужного шума.
Также сообщается, что трудовых отношений с Большим у Молочникова нет и не было. Ну, то есть ходил дядя за кулисами, поносил Россию, а заодно от доброты сердечной оперы ставил – возможно, за бесплатное харчевание в местном буфете или миллионные гонорары, что примерно одно и то же.
Интересно, впрочем, другое. Все эти сведения получены из ответа Владимира Урина на депутатский запрос Дмитрия Кузнецова, по совместительству являющегося секретарем небезызвестного ГРАДа. То есть ГРАД каким хочет быть еще вроде не существует, но работу уже ведет, просто третьей рукой. Сам Кузнецов не забыл уточнить: мы не боремся с чиновниками и управленцами от культуры – мы им помогаем.
Может, и правда помогают. Понимаем же, что за кулисами все повязаны, и часто ни моральных сил дать пинка не имеешь, ни деловых. А тут как бы и ни при чем: прости, мол, Молочников – сам видишь, какие люди за нас взялись, на тебе канапешечку в дорожку и иди ставь оперу про Бандеру в Вену и Жмеринку. Позвони, как доедешь.
В общем, проявляется еще одна деталь механизма народной цензуры, который нас так заинтересовал: официальные запросы политических структур (например, думская рабочая группа). Ее, видимо, могут применять как тяжелую артиллерию, когда просто народного гнева и активности общественных групп не хватает для выкуривания особо прочно вклеенных в систему элементов, вызывающих, как пишут зрители, «мерзкие ощущения».
Ну посмотрим. Возможно, и здесь лучше не торопиться, вырабатывая механизм, которому в ближайшие лет тридцать регулировать нашу культуру.